Решение об оформлении дел для Особого совещания. Утверждение
предложения Берии о рассмотрении дел отдельных категорий польских
военнопленных в особом порядке, с применением к ним высшей меры
наказания — расстрела.
Сначала Советский Союз, а затем и Российская Федерация признали, что
расстрел польских военнопленных проводился работниками НКВД СССР весной
1940 года с санкции, данной официальным руководством страны.
В записке Л. П. Берии на имя И. В. Сталина от 3 марта предлагалось дела
о находящихся в лагерях военнопленных — 14 700 человек бывших польских
офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов,
осадников и тюремщиков, а также дела об арестованных и находящихся в
тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11 000
человек членов различных контр-революционных шпионских и диверсионных
организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров,
чиновников и перебежчиков— рассмотреть в особом порядке, с применением к
ним высшей меры наказания — расстрела.
В результате было сформировано особое совещание – тройка – в составе
Меркулова, Кобулова и Баштакова, которое должно было рассматривать дела и
принимать решения. Дела рассматривались без вызова арестованных и без
предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и
обвинительного заключения.
Тех, кто подлежал уничтожению, отбирали по двум основным критериям –
социальное положение и отношение к советской власти, вне зависимости от
национальной принадлежности (рядовые и из младшего комсостава,
проживавшие на новых советских территориях, были ранее отпущены по
домам). Кроме офицеров, отказавшихся сотрудничать с НКВД СССР, в списки
особого совещания были включены те, кто занимал государственные посты,
деятели буржуазных и пилсудчиковских партийных структур в Польше,
осадники (поляки, получившие земельные наделы на территории Западной
Белоруссии и Западной Украины) и др.
Еще в конце 1939 года указанные категории польских военнопленных были
сконцентрированы в трех лагерях: Старобельском (Харьковская обл.) и
Козельском (Смоленская обл.), а чины жандармерии, пограничники и
разведчики были отделены и содержались в Осташковском лагере
(Калининская обл.).
Чтобы ускорить операцию, проводятся совещания: с высшими чинами
центрального аппарата НКВД СССР, с начальниками управлений НКВД
Смоленской, Калининской и Харьковской областей, их заместителями и
комендантами управлений НКВД, а также с начальниками, комиссарами
Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей, выписывается
дополнительный транспорт у Наркомата путей и сообщения.
Перед началом операции Главное транспортное управление НКВД СССР
разрабатывает подробнейший план вывоза военнопленных из лагерей к месту
их казни. Фиксируется подача порожняка, маршруты следования, станции
прицепки вагонов, пункты загрузки и разгрузки.
Приказы приступить к операции поступили в Старобельский, Козельский и
Осташковский лагеря предположительно в конце марта. Первые списки на
отправку военнопленных из лагерей в распоряжение управлений НКВД начали
поступать в Козельск, Старобельск и Осташков 3—5 апреля, в тюрьмы –
около 20 апреля. Включение военнопленного в список означало его отправку
к месту казни.
Казни длились с начала апреля до середины мая 1940 года в рамках «Операции по разгрузке лагерей».
В настоящее время официальные документы, описывающие, каким образом
производились расстрелы, не обнаружены. Хотя предположительно картина
выглядела следующим образом. Пленных из Старобельска и Осташкова
расстреливали во внутренних тюрьмах Калининского и Харьковского
областных отделов НКВД в специально оборудованных помещениях —
поодиночке в вечернее и ночное время. Пленных из Козельского лагеря
расстреливали в катынском лесу — партиями в дневное время. Тела убитых
из тюрем Харькова и Калинина перевозились на грузовиках к специально
приготовленным поблизости для этих целей общим могилам. http://www.runivers.org/doc/d2.php?SECTION_ID=6336&PORTAL_ID=6332
